Она смотрела на него, и ее переполняла радость.
— Не думаю, что мне удастся оградить тебя от всех бед, Кэт, но мне хотелось бы быть хотя бы рядом, когда ты в них попадешь. И помогать тебе. Или, наоборот, не вмешиваться, как захочешь.
— Да. Да. Си. Выйду!
— Выйдешь?
— Я тоже люблю тебя, Джек. На испанском, на английском, на каком хочешь языке могу тебе это сказать.
— О, Кэти, когда я найду себе другую работу и когда мы покончим с этим делом, ты выйдешь за меня?
Катерина позволила ему поцеловать себя, поскольку не могла отказать себе в этом удовольствии, а после сказала:
— Действительно, Джек, может, все это скоро закончится, если у моей тети есть хоть какое-то доказательство подлинности кодекса.
Джек нехотя оторвался от нее и поднял голову. А затем рассказал о телефонном разговоре с Мадрид.
— Почему ты мне раньше о нем не сообщил? Мне тогда не пришлось бы записывать разговор с Бласко на пленку.
— На пленку?
Девушка кивнула.
— Ну да. У меня в сумочке магнитофон.
Катерина вытащила из нее все еще работающий плейер.
Джек уставился на нее. В его глазах была смесь недоверия, возмущения и еще чего-то, похожего на благоговение.
Она нажала кнопку и перемотала пленку немного назад.
Послышался немного приглушенный голос Джека.
— ...Кэти, ты выйдешь за меня?..
Джек расплылся в улыбке.
— Да, должен признаться, что раньше никто не записывал на магнитофон то, как я делаю предложение.
— Возможно, эту пленку прокрутят в суде. Когда будут слушать дело Бласко, — поддразнила его Катерина.
— Ну и ладно. Но только в том случае, если прокрутят и ту часть, где ты скажешь "да".
Она притянула его к себе.
— Пригласи меня снова в свою квартиру, и я скажу.
Джек повел девушку к выходу. Теперь, когда потенциальная опасность миновала, головы всех посетителей были повернуты в их сторону.
— Прибереги пока свой ответ, — попросил Джек, — он мне понадобится еще и для другого вопроса.
— Какого?
— А его я задам тебе позднее, дорогая. На испанском.